За широко закрытыми дверями

Президент России приглашает в оборонную промышленность частный бизнес и предлагает заказы на 23 трлн рублей. Кому достанутся эти деньги?

В декабре российские судостроители должны были передать индийскому флоту авианосец «Викрамадитья». Однако за пару месяцев до этого стало известно, что из-за выявленного брака силовых установок мероприятие откладывается в лучшем случае до осени 2013-го. Проколу никто не удивился. Контракт на ремонт и модернизацию бывшего «Адмирала Горшкова» стороны подписали еще в 2004-м. Крейсер должен был получить новое имя и уйти в Индию четыре года назад. Сначала одно, потом другое — в итоге корабль подорожал с $750 млн до $2,3 миллиарда, и вот уже восемь лет в проекте никак не поставят точку, — пишет «Деловой журнал РБК».

В нашем военно-промышленном комплексе (ВПК) подобным образом работают многие. За последние годы российские заводы в большинстве своем превратились в нагромождение металлолома — гигантские цеха с проржавевшим оборудованием. Когда на таких мощностях выпускают продукцию, то и цена ее превышает разумные пределы, и сроки производства не выдерживают критики, и к качеству претензии не иссякают. Чтобы изменить ситуацию, власти призвали в отрасль частный бизнес. Но появятся ли желающие?

Вне конкуренции

«Мы направляем на госпрограмму вооружения и модернизацию оборонно-промышленного комплекса беспрецедентные средства — в предстоящее десятилетие почти 23 трлн рублей», — заявил на заседании Совета безопасности президент Владимир Путин. Эти цифры рождались в муках, продолжил он, других денег не будет, а потому нужно расходовать их максимально эффективно. То есть не только освоить, а еще и выпустить конкурентоспособную продукцию. Вот со вторым как раз могут возникнуть проблемы.

Лет за 30 хронического недофинансирования ВПК пропустил несколько циклов модернизации. Производственные фонды обветшали, кадры разбежались, механизмы управления нарушились. «Эффективность освоения инвестиций — как большинство работающих в отрасли знают — у них все же, мягко говоря, заметно ниже, чем у частников. Стоит поехать на любой завод, который получил немало средств по программе поддержки оборонной промышленности, — и там будут нераспакованные станки. На частном предприятии вы такого в жизни не увидите», — уверяет Александр Филатов, гендиректор компании «РМ-Терекс», входящей в корпорацию «Русские машины».

Разница в подходах объясняется просто. Если в гражданском секторе захочешь жить — и не так расстараешься, то в ВПК долгое время понятие конкуренции исключалось в принципе. Отсюда и хромающее исполнение любого проекта. «Когда строят военный корабль, думают, в первую очередь о технических характеристиках и забывают о цене и ее конкурентоспособности», — отмечает гендиректор государственного научного центра «Концерн «ЦНИИ «Электроприбор» Владимир Пешехонов. Но подобная тактика перестает быть действенной. Это индийские ВМС терпеливо дожидаются «Викрамадитьи», а алжирские военные, например, в 2008-м вернули закупленные 15 истребителей МиГ-29 из-за того, что они были собраны, как выяснилось, из бывших в употреблении и контрафактных комплектующих.

Чтобы оборонка не потеряла рынки сбыта, ей нужна «новая кровь». К тому же коммерческие предприятия способны не только принести свежие идеи, но и создать инновационный фундамент. Ведь, по словам первого вице-президента Академии геополитических проблем Константина Сивкова, научная база в ВПК разрушена как минимум на 80%. «Именно новые частные компании могут быть источником технологических прорывов, которые радикально изменят отрасль», — утверждает вице-премьер Дмитрий Рогозин, курирующий военно-промышленный блок. Поэтому президент и наказал «ломать привычные стереотипы вроде того, что по оборонной тематике могут работать только специальные госучреждения или структуры». Нужно, полагает он, упростить вход в отрасль для частников и найти стимулы для их привлечения к выполнению гособоронзаказа (ГОЗ).

Начинать с нуля не придется: в секторе уже трудятся коммерческие структуры. В Воронеже поршневые двигатели, редукторные механизмы и трансмиссионные системы для авиации, в том числе военной, производит негосударственное Опытно-конструкторское бюро моторостроения (ОКБМ). В подрядчиках у него тоже частные фирмы. Концерн «РТИ Системы» с активами во многих городах страны выпускает ракетную технику и комплексные системы связи и безопасности. По данным Минпромторга, госхолдинги сегодня производят всего 60% военной продукции, остальное — дело рук коммерческих предприятий. Однако эти 40%, по сути, те же самые бывшие госкомпании, которые после акционирования или процедуры банкротства оказались в частной собственности. И пока они не выступают в роли головных исполнителей, а занимаются в основном производством комплектующих. Укрепят ли они свои позиции и придут ли в оборонку новые игроки?

Особенности национальной охоты

Программа перевооружения армии и масштабные вливания в оборонку стартовали два года назад. Но пока коммерческие структуры не забросали заявками тендерные комиссии. От хлебной работы в ВПК частный бизнес отталкивает множество факторов. Первый — это отсутствие стабильности и слаженности в отношениях между производителями и Минобороны. Контракты в рамках госзаказа заключаются ежегодно, но военное ведомство может подписать договор с предприятием на текущий год в конце того же года. И тогда же начать перечисление средств. Из-за этого, скажем, в 2009-м, по данным Счетной палаты, промышленники не получили половину оплаты, а в 2011-м по некоторым видам вооружений гособоронзаказ был практически сорван. Так, контракты на новейшие подводные лодки проектов «Ясень» и «Борей» подписали со сдвигом почти на год, долго препираясь по поводу цены. В результате президент Объединенной судостроительной корпорации Роман Троценко покинул свой пост, обвинив военного министра в неразумном поведении, разгорелся скандал. Но и следующий заказ, который должен был продемонстрировать порядок в отрасли, снова разместили не в конце 2011-го, а почти спустя год.

Без контрактов и, следовательно, без денег начинать строительство рискованно: могут измениться и параметры продукта, и его цена. Но ждать у моря погоды тоже накладно: сроки изготовления никто не сдвинет. «В прошлом году договор с головным исполнителем был подписан в декабре 2011-го. А отгружать продукцию мы должны уже в первом-втором кварталах 2012-го. Притом что наш производственный цикл может занимать до семи-девяти месяцев», — рассказывает гендиректор ОКБМ Валерий Дергилев. Чтобы выпутаться из ситуации, промышленники берут кредиты и на свой страх и риск начинают работу, не дожидаясь контрактов и денег. Проценты по займам им, разумеется, никто не покрывает. И хорошо, если позже договоренности о поставках будут достигнуты. А если нет?

Два документа, которые должны быть взаимосвязаны, — госпрограмма вооружений и ГОЗ — на деле между собой зачастую не соотносятся. Например, в 2007-2015 годах по программе планировалась закупка вооруженными силами сотни ракет «Тополь-М», в реальности же этого не случилось. В сентябре-октябре 2012-го на вооружение ВМФ должна была поступить подлодка «Юрий Долгорукий», но она до сих пор стоит на «Севмаше», и «сбыть» ее удастся в лучшем случае через год. Производитель требует ее забрать, поскольку обслуживание на приколе стоит около 30 млн рублей в год, а Минобороны отказывается, ссылаясь на некоторые «недостатки» программного обеспечения.

Эти особенности контрактных механизмов в оборонке не способствуют притоку коммерческих компаний. «Основная задача любого бизнесмена — зарабатывать деньги. Поэтому нам необходимы четкие и предсказуемые правила игры. Невозможно планировать бюджет предприятия, когда ГОЗ постоянно пересматривают и он отличается от госпрограммы вооружений. Это избыточные риски», — объясняет гендиректор ГК «Промтехнологии» Алексей Сорокин.

В этой ситуации взаимодействие производителей финальной продукции и частных поставщиков комплектующих может строиться только на личных отношениях. «Если наш партнер знает, что мы сделаем все от нас зависящее, чтобы защитить его, тогда сотрудничество состоится, — говорит Валерий Дергилев. — Мы со своей стороны пытаемся нивелировать негативные факторы, но у нас же не безграничные возможности». А именно такие зачастую и требуются: чтобы пробить контракт с нужными параметрами и форсировать его подписание, требуется вмешательство первого лица.

Второй фактор, препятствующий расширению частного сектора в ВПК, — вопрос прибыльности. В большинстве случаев из-за высокой энергоемкости производств, кредитов на «поддержание штанов» до поступления средств по контрактам рентабельность изготовления военной продукции невелика. А порой может и вовсе оказаться отрицательной. По словам первого зампреда комитета Госдумы по промышленности Владимира Гутенева, этот показатель должен быть не ниже 15% — тогда у бизнеса хватит средств для обучения специалистов и обновления технологического парка. Но в реальности сектор работает с прибыльностью в 2-3%. А государство вряд ли захочет брать продукцию дороже, чем сейчас. «Пойдет ли бизнес в сферу, где нет ясности того, что будет через три года? Пойдут частники сюда при текущем уровне рентабельности и рисках? Пока однозначный ответ — нет», — считает Владимир Гутенев.

Ждем перемен?

Но в правительстве громко заявляют о твердости намерений заманить бизнесменов в ВПК. Так, Госдума приняла в первом чтении новый закон «О государственном оборонном заказе», где прописаны и авансирование контрактов на 80%, и заключение договоров на текущий год не позднее февраля.

Наконец, в отставку отправлен министр обороны Анатолий Сердюков, который все время своего пребывания на посту не устраивал ни военных, ни промышленных лоббистов. Это ему вменяли в вину срыв сроков реализации ГОЗ, закупку зарубежной техники непомерно высокой стоимости и разгул коррупции в секторе. Это при нем в прошлом году «потерялся» 1 млрд рублей, выделенный на приобретение оборудования для «Воентелекома», проведение диагностики бомбардировщиков и ряд других проектов. Это его подчиненные «ошиблись в планировании» и исключили из перечня закупок четыре космических аппарата, три атомные подлодки, ракетные комплексы и прочую технику. Вот только станет ли ВПК четкой и отлаженной системой после ухода г-на Сердюкова?

Около 10 лет назад Международный валютный фонд опубликовал доклад «Коррупция и военные расходы». Эксперты проанализировали закупки в 120 странах и пришли к выводу, что масштабы теневой экономики тем обширнее, чем выше расходы на оборону. В любом государстве. Траты на вооружение — это непрозрачные статьи, они почти не контролируются. Поэтому бессмысленно ожидать от сектора четких правил игры и рыночных условий. Независимо от того, кто у руля.