Зачем России столько бюджетников и чиновников?

Государство — крупнейший в России работодатель. Прямо или косвенно на него трудится половина из тех, кто вообще ходит на работу. Эксперты говорят: Россия умудрилась «скрестить ужа с ежом», у нас от капитализма одни «свинцовые мерзости», а буржуазных благ нет, потому что главный у нас — не буржуй, а чиновник и госслужащий.

Чиновников у нас, утверждает Росстат, 1 млн 107,3 тыс. человек. Но в любом министерстве вы найдете еще и секретарш, уборщиц, работников столовых, водителей и прочих нечиновников. А зарплата им из бюджета капает. Если посмотреть, сколько физически людей сидит в зданиях с гербом и флагом, заметим, что на одного настоящего бюрократа приходится один из «обслуги» (такую пропорцию вывел журнал «Вопросы экономики»). Вот вам еще миллион, — пишет «Комсомольская правда».

Армию мы сокращаем, но полицию наращиваем. Россия меньше, чем СССР, а полицейских больше, чем тогдашних милиционеров. При «развитом социализме» на огромную страну приходилось лишь 628 тыс. стражей порядка. Что дал такой прирост полиции? В 1989 году в РСФСР зафиксировано 12,4 убийства на душу населения. Сегодня, хотя кадров в МВД больше, убийств тоже больше — 15 на 100 тыс. населения!

А что в экономике? В России только федеральных унитарных предприятий — это прямая форма госсобственности — 5700. Немногим меньше акционерных обществ с полным или частичным присутствием государства — 3674. Из общего числа фирм и компаний (около 4,8 млн) у федеральной власти — 2,8%, у муниципальной — 5,4%. Немного?

Однако штука в том, что госкомпании очень крупные. Пять самых больших компаний в России — именно государственные. Это РЖД (1 млн чел.), Газпром (400 тыс. чел.), «Связьинвест», Сбербанк и «Роснефть». В них суммарно — 2 млн чел.

Можно возразить — ну какие же Сбербанк или Газпром государственные? Там и частный капитал есть! Вот-вот, и Росстат так же думает. И компании, где у государства лишь толика, считает частными. Но если фирма в первую очередь решает государственные задачи и ради этого даже поступается прибылью — разве частная она?

Власть вроде бы понимает, что государства «слишком много». Так, еще в далеком 2005 году Президент России Владимир Путин признал: такая избыточность станет причиной замедления экономического роста. В том году рост ВВП составил 6,4%, в 2012-м — 3,4%. Замедление вдвое — не только из-за госзасилья, говорит Игорь Николаев из компании ФБК, но его вклад есть.

— На государство работает даже больше, чем получилось в результате ваших подсчетов, — говорит Николаев. — В стране огромное количество предприятий, формально частных, но встроенных в госсистему так прочно, что они и дыхнуть свободно не могут. Даже мелкие бизнесмены — под колпаком. В прошлом году в стране прошло 2,6 млн проверок бизнеса, бюджет содержит 161 тыс. контролеров.

Избыточный контроль — источник коррупции, пишет в одной из своих работ экономист Ирина Каплинская. И дело не только в том, что бизнесмен предпочитает «отмазаться». Всевластие государства порождает у предпринимателей соблазн: качество товаров и услуг не улучшать, ни с кем не конкурировать, а продавить нужный закон, объясняет Каплинская. И если в западных странах давят через легальных лоббистов, у нас — подковерно, подкупая чиновников и депутатов.

Дело не в том, много или мало народу работает на государство, говорит директор Института экономики РАН Руслан Гринберг. — У нас государство жесткое, многоголовое, избыточное там, где не надо, и слабое там, где надо, например, в здравоохранении и образовании, — считает он. Это отражается в таком параметре, как отношение расходов бюджета к ВВП. По этому критерию экономисты судят, сколько денег государство готово потратить на развитие гражданина, на то, чтобы он был счастлив, образован и здоров. Если в России это 36%, то в странах вроде Германии или Норвегии — 50 — 52%. — Поскольку у нас лучший бизнес — это сесть в чиновничий кабинет и давить этот самый бизнес, в госуправление устремляются безответственные любители легких денег, — говорит экономист.

И завершает свои рассуждения анекдотом: «- А что, Ваня устроился? — Нет, все еще работает». Дескать, у нас все «устраиваются» в госкормушки, а работать некому.