Возвращение блудного офшора

Крестовый поход против офшоров набирает размах в России. Задача минимизировать вывод денег и бизнеса из страны. На подходе тяжелая артиллерия: жесткие налоговые санкции для компаний, прописавшихся на «райских» островах, и законопроекты, способные пробить брешь в стене конфиденциальности офшорных юрисдикций. Но, чтобы военные действия возымели эффект, нужно создать в стране нормальные условия для возвращения бизнеса.

Деофшоризация придумана не в России и протекает вполне в контексте глобальных процессов. Бороться с выводом активов в неконтролируемые экономические зоны, и особенно с уводом доходов от налогообложения, нормальная практика в любой развитой стране мира. Только сразу стоит оговориться, что противостоят государства и правительства не офшорам как явлению, а разно¬образным финансовым махинациям, которые те позволяют совершать. По задумке, точечные удары наносятся только по тем офшорам, которые целенаправленно создаются для формирования в них центра прибыли и структуризации капитала. Именно через такие компании осуществляются многоступенчатые схемы по выводу капитала, отмыванию денег и уклонению от уплаты налогов.

Офшор, откройся!

В мире в настоящее время существует около 70 финансовых центров, имеющих те или иные признаки офшора. Другими словами, каждая третья страна на глобусе офшор, а каждая вторая мечтает им стать. В одной только британской юрисдикции насчитывается 12 офшоров, в зоне ЕС их как минимум 10. Собственные филиалы «налогового рая» есть у США, причем как островные (Карибы, Виргинские острова), так и континентальные (Делавэр, Невада, Вайоминг). К слову, в авангарде борьбы с офшорным уклонизмом находятся именно Северная Америка и Великобритания. Последнее в своем роде иронично, учитывая британское происхождение пагубной налоговой конкуренции. Офшоры возникли тогда, когда крупнейшая колониальная держава мира прекратила выделять своим островным территориям значительные денежные ассигнования. В ответ те попросту начали перетягивать бизнес из стран с высоким налоговым бременем и сделали это основным принципом своего существования.

В России ситуация несколько иная: у нас, как и на большинстве развивающихся рынков, офшоры используют в первую очередь для сокрытия конечного бенефициара в схемах финансово-промышленных групп. Первая задача нашей деофшоризации эту информацию раскрыть. И, скорее всего, устроить публичную порку паре-тройке особо провинившихся персоналий. «Информация о бенефициарах нужна российским властям для того, чтобы оказывать на бизнес давление, считает Сергей Алексашенко, директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики. Раскрытие этой информации может оказаться болезненным для предпринимателей, особенно если в дальнейшем все офшорные компании заставят перерегистрироваться в России. Риски отъема собственности вырастут многократно».

Райские кущи

«Офшоризация» часто была для российского бизнеса вынужденной мерой, на которую шли ради защиты активов от рейдеров, силовиков и коррумпированных чиновников. Теперь бизнесу настойчиво предлагают вернуться на Родину. А та, между тем, ничуть не стала безопаснее с точки зрения защиты собственности, отмечает «Бизнес-журнал».

В частности, с имиджевыми проблемами, во многом вызванными банковским кризисом прошлого года, столкнулся Кипр незаменимый офшорный спутник российской экономики. В результате «стрижек» по незастрахованным депозитам тысячи клиентов потеряли свои деньги. Два крупнейших системообразующих кипрских банка Bank of Cyprus и Laiki Bank реструктуризовали, а их активы заморозили. В период кризиса был зафиксирован рекордный отток средств с операционных и депозитных счетов. В Amond & Smith утверждают, что в пиковые дни банкиры работали без выходных и чуть ли не круглосуточно, переводя счета из кипрских банков в финансовые институты Прибалтики, Лихтенштейна, Швейцарии. Сектор корпоративных услуг напрямую не пострадал, но скорее попался под горячую руку. Чтобы как-то пополнить бюджет, государство увеличило ставку налога на прибыль с 10 до 12,5%, на оборону по пассивному процентному доходу с 15 до 30%, на добавленную стоимость до 18%. Нельзя сказать, что владельцы кипрских офшоров бросились перерегистрировать компании в других юрисдикциях, однако общее количество сделок по открытию новых компаний несколько уменьшилось. В качестве дешевых альтернатив Кипру аналитики предлагают Мальту, Венгрию и другие юрисдикции. Так, в Венгрии общая ставка корпоративного налога сравнима с кипрской (10% для доходов до €1,6 млн, выше 19%), действует аналогичное Кипру налоговое освобождение для роялти и дивидендов.

Впрочем, даже с пошатнувшейся респектабельностью Кипр остается чрезвычайно популярной низконалоговой юрисдикцией из-за большой сети соглашений об избежании двойного налогообложения и взаимной правовой помощи, членства в ЕС, простых процедур администрирования. Это «земля обетованная» для крупных российских холдингов, поскольку здесь (как в Нидерландах и Люксембурге) по-прежнему сохраняются преимущества по налогообложению выплат пассивных доходов из России.

Выросшая до 12,5% ставка дохода на прибыль совершенно не влияет на дивидендный доход, который на Кипре вообще не подлежит налогообложению, поясняет Александр Захаров (Paragon Advice Group). Кроме того, здесь нет налогов у источника, что дает возможность выплачивать с его территории в любую страну дивиденды, проценты и роялти без налогообложения и ограничений. Кипрские компании очень дешевы: их можно приобрести за €4 тыс. По этим причинам большого оттока компаний отсюда не наблюдается. По простоте работы Кипр просто незаменим. Пожалуй, из по-настоящему крупного бизнеса только Mail.Ru решила перенести свою холдинговую компанию с Кипра в Нидерланды но за ней мало кто последовал. Многие просто открыли счета в безопасном кипрском банке Hellenic, который был освобожден от антикризисных мер, и продолжили нормальную работу через эту юрисдикцию.

От повторения «кипрского сценария» не застрахован ни один офшор. Растущая прозрачность совсем не гарантирует их стабильность для бизнеса. «Говорить о стабильности, подчеркивает Захаров, можно только в тех странах, которые имеют реальное производство или понятную экономику. Большинство островов к такой категории не относится». В качестве примера можно вспомнить новогодний переполох в Панаме, когда под финал уходящего 2013 года правительство внезапно приняло закон по налогообложению доходов всех резидентов и нерезидентов как на территории страны, так и за ее пределами. Иностранцы регистрируют компании в Панаме во многом именно из-за возможности не сдавать отчетность и не платить налоги в отношении доходов с иностранных источников. Позднее выяснилось, что тревога была ложной: закон приняли в предпраздничной суете по ошибке. Все его положения были аннулированы.

Путь домой

Воевать с офшорами в России все равно что пытаться отрубить себе руку, ногу, а то и добрую половину собственного тела. Так называемые материнские компании, зарегистрированные в любой зоне удобной юрисдикции, настоящие столпы российской экономики. Здесь они контролируют все и вся. В декабре 2013 года президент РФ в своем послании Совету Федерации привел цифры, которые красноречиво говорят о степени офшоризации страны. В 2013 м через офшоры прошло $111 млрд пятая часть всего российского экспорта. Половина из $50 млрд российских инвестиций в другие страны также пришлась на офшоры. По сведениям Росстата, в большой пятерке крупнейших инвесторов в нашу страну сплошные офшорные и низконалоговые юрисдикции: Швейцария, Кипр, Великобритания, Люксембург, Нидерланды. Через них в Россию только в прошлом году вложено в совокупности почти $100 млрд. Понятно, что часть из них «облагороженные» в налоговых гаванях российские же средства, которые возвращаются на родину под видом иностранных инвестиций и получают здесь налоговые льготы и преференции. С одной стороны, офшоры действительно помогают организовать «коридор» по выводу честно и нечестно нажитого дохода и уклонению от налогов. С другой для сколько-нибудь заметного российского бизнеса они являются необходимостью, поскольку защищают собственников от рейдерских атак. Наконец, уничтожение офшоров перекроет кран с иностранными инвестициями и не факт, что внутренних от этого станет больше.

Тем не менее, государство всерьез взяло курс на деофшоризацию, объявленный президентом в 2012 году. За два года в правительстве сформировали целый пакет антиофшорных законопроектов, которые должны создать механизмы контроля деятельности российских компаний, зарегистрированных в «налоговых гаванях». Очевидно, что власти предпочли выбрать стратегию кнута, а не пряника. В июне Минэкономразвития представило поправки к закону о контрактной системе, которые фактически закрывают доступ к госзакупкам для компаний из низконалоговых юрисдикций. Участвовать в тендерах они смогут, только если раскроют информацию обо всех бенефициарах лицах, которые владеют более чем 10% голосующих акций или доли компании. Но даже при этом условии офшоры заполучат сделок не больше чем на десятую часть общей цены контракта. «Непрозрачные» российские компании с неизвестными офшорными владельцами постепенно оттираются от госзаказа.

«Побед» на этом фронте пока немного, но процесс, похоже, запущен. В мае 2014 года стало известно о том, что в Россию из голландского офшора возвращается АвтоВАЗ. О его грядущей перерегистрации объявил директор госкорпорации «Ростех» Сергей Чемезов. Как ожидается, контрольный пакет АвтоВАЗа будет принадлежать альянсу Renault Nissan в прямом владении (сейчас управление российским автопроизводителем осуществляется с помощью совместного предприятия), а «Ростеху» отойдет блокпакет.

Но диалог между властью и бизнесом не всегда проходит гладко. Основные дебаты сегодня развертываются вокруг законопроекта «О контролируемых иностранных компаниях», который переживает уже третью редакцию. Он направлен на ликвидацию тех самых «компаний-кошельков», с которыми с разной степенью успешности борются во всем мире, когда конечные собственники, в руках которых сосредоточена существенная доля владения, «сливают» в офшор доходы и распоряжаются ими, словно своими собственными. Если законопроект вступит в силу, доход иностранной компании с российскими собственниками так называемыми контролирующими лицами при соблюдении определенных условий может быть обложен российскими налогами по ставке 20%. О целесообразности подобной инициативы никто особенно не спорит. Но и бизнес, и специалисты по международному налоговому праву сомневаются в работоспособности законопроекта в нынешнем виде.

В проекте закона множество неточностей с точки зрения юридической техники и логики, отмечает Сергей Назаркин (Amond & Smith). Самые большие вопросы вызывает тезис о том, что для признания лица контролирующим достаточно порога владения в 10%. Непонятно, как лицо с таким низким порогом может контролировать распределение прибыли: очевидно ведь, что для такого миноритария компания не может являться контролируемой. В общемировой практике этот порог достигает 50%. Кроме этого, в законопроекте отсутствует исчерпывающий перечень лиц, которых нужно считать контролирующими. Есть оговорка об «иных лицах» а это создает широчайший простор для самоуправства государственным органам. Непонятны некоторые термины например, что такое «фактическое право на доход». Закон бюрократичен, он заставит бизнес нести дополнительные издержки по сбору документов из офшора а это подготовка кипы отчетности, проведение аудита, перевод документов на русский язык. Есть опасения, что с его принятием в стране ухудшится и без того не лучший инвестклимат.

На «сырость» поправок к Налоговому кодексу обращает внимание и Петр Ардашев («Клифф»). По его мнению, в российском законодательстве пока еще не существует механизмов принудительной реализации норм, прописанных в законопроекте. Налоговые органы попросту не смогут проверить соблюдение бизнесом всех требований. Для этого нужно наладить практику обмена информацией с офшорами, а ее внедрение пока затормозили экономические санкции.

Принуждение вообще не лучший способ заставить что-либо сделать. «Бизнес это прежде всего свобода выбора, вспоминает теорию «невидимой руки рынка» Дмитрий Кленов (UFG Wealth Management). Чем больше императивного регулирования в той или иной отрасли, тем меньше бизнес-составляющей». Офшоры и сами с удовольствием начнут вставать в очередь на деофшоризацию, когда в стране будут созданы независимые суды, толковое корпоративное законодательство, появятся опытные юристы по международному праву. Другими словами, в ход пойдет не только кнут, но и пряник.

Наши бизнесмены стремятся выводить деньги туда, где им безопасно, руководствуясь собственным горьким опытом, резюмирует Александр Захаров. Провал прошлой налоговой амнистии состоял в том, что бизнес могли привлекать к уголовной ответственности даже после того, как его «раскулачили» на уплату налогов. Деофшоризация в российском понимании явление уникальное: нигде больше в мире местным бизнесом не владеют через третьи страны, чтобы защититься от третьих лиц или коррумпированных элементов. Соответственно, бизнес сможет выйти из тени и вернуться в Россию только при создании государством абсолютных гарантий его безопасности.

Иными словами, неплохо было бы для начала хотя бы чуть-чуть навести порядок дома и лишь потом созывать блудных сыновей.