На свой страх и риск

Новый закон о промышленной безопасности, как выяснилось за год его действия, почти никого не защищает, а является лишь дополнительной нагрузкой на бизнес и способом обогащения страховщиков.

Последние десять лет правительство пыталось заставить предпринимателей в обязательном порядке страховать опасные объекты, чтобы, случись что, не пришлось покрывать из госказны миллиардный ущерб. Однако промышленникам удавалось сдерживать принятие соответствующего закона, который грозил им огромными издержками. Два события поставили точку в споре: катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС в 2009-м и взрывы на шахте «Распадская» в 2010-м пробили оборону. В первом случае разрушение одного из гидроагрегатов электростанции привело к затоплению машинного зала и гибели 75 человек. Ростехнадзор оценил ущерб в 7,3 млрд рублей. Включая затраты на восстановление, сумма в итоге выросла до 40 млрд. Во втором — два взрыва унесли жизни 91 шахтера. Выплаты на ликвидацию последствий и семьям погибших составили примерно 6 млрд рублей, — пишет «Деловой журнал РБК».

На разборе полетов Владимир Путин, занимавший тогда должность премьер-министра, потребовал «адекватных выводов» и «системных решений» в отношении не только угольщиков, но и всех предприятий с опасным производственным циклом. Итог известен: с января 2012-го по закону «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельца опасного объекта» все промышленники должны были получить страховой полис.

С расчетом его цены вроде бы все понятно. Чем опаснее объект, тем выше тариф. Для шахт, например, коэффициент равен 4,94, для канатных дорог — 0,49. Чем крупнее предприятие, тем дороже для него страховка. Если в компании от 10 до 75 сотрудников, полис обойдется в 25 млн рублей, умноженных на тарифную ставку. А если персонала больше 3 тыс. — в 6,5 млрд рублей. «Я напомню, откуда взялись такие внушительные цифры. В тех событиях, которые послужили толчком к столь быстрому принятию закона, пострадали почти 100 человек. Поэтому законодатель решил, что низкие страховые суммы означают минимальные выплаты в случае аварий и катастроф. Их будет недостаточно для компенсации в полном объеме», — поясняет Светлана Гусар, вице-президент Национального союза страховщиков ответственности (НССО).

В идеале новый закон в случае ЧП подразумевает компенсацию ущерба и сотрудникам пострадавшего предприятия, и его акционерам, и людям, не связанным трудовыми отношениями с конкретной компанией. Прежние страховые продукты такого покрытия не предполагали. Дело, выходит, хорошее. Но с исполнением — проблемы. Об этом говорит хотя бы то обстоятельство, что до сих пор по поводу регулирования выплат разногласия есть даже в самом правительстве. В частности, Минэкономразвития полагает, что доля выплат потерпевшим составит в среднем в год 49,5% от суммы страхового сбора, а Минфин настаивает на 13,5%. Да и сами финансисты, чьи расчеты легли в основу законопроекта, на разных этапах его подготовки выдавали различающиеся цифры ежегодных сборов — то 32 млрд рублей, то 23,5 млрд.

Согласия нет по нескольким причинам. Во-первых, ведомства используют разную статистику. Одни опираются на количество только аварий и только на опасных объектах, ущерб от которых и будет покрываться по закону. Другие — на общее число всех производственных травм. А к ним можно отнести, например, и перелом, который человек получил, упав по дороге на обед в рабочее время. Во-вторых, в нашей стране нет четкой классификации опасных производственных объектов (ОПО). По действующим расплывчатым нормам, как пояснили в НССО, к опасным объектам в России сегодня можно отнести более 350 тыс. производств, около 37 тыс. гидросооружений и приблизительно 35 тыс. АЗС. Даже эскалаторы и лифты в жилых домах теперь считаются таковыми. Для сравнения, в Европе регулирование ОПО касается только 10 тыс. заводов, работающих в основном в химической отрасли. Во что обошлась новая обязанность промышленникам?

Дорого и бессмысленно

Сборы за год составили чуть больше 9,5 млрд рублей. Эта цифра уже сильно отличается от прогнозов Минфина. В страховых компаниях объясняют, что бизнес обычно идет к ним перед проверками Ростехнадзора, а эти мероприятия проводятся раз в три года, и о них обычно известно заранее. Многие выжидают и присматриваются, ведь до сих пор обсуждаются изменения и тарифных ставок, и формулы расчета сборов.

Те, кто уже раскошелился, жалуются на дороговизну. Прежде компании страховали свою ответственность добровольно и по относительно низким ставкам. Теперь платежи увеличились в разы, а то и на порядки. «Например, прямые издержки на страхование в Холдинге МРСК выросли с 360 тыс. рублей до 27 млн. В «Российских железных дорогах» разница более чем в 200 раз, в «Норильском никеле» — в 60 раз», — рассказывает Юрий Станкевич, зампредседателя комитета Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) по энергетической политике и энергоэффективности.

На первый взгляд это не критичные расходы для компаний. Так, затраты Холдинга МРСК составляют всего 2% от суммы чистой прибыли за первое полугодие 2012-го. Но надо сказать, корпорацию еще раньше обязали реализовать масштабную инвестиционную программу по модернизации сетей. Капиталовложения по итогам 2011-го превысили $4 миллиарда — это в 3 раза больше размера чистой прибыли за тот же период. Каждая копейка на счету. Причем не всегда есть возможность «зашить» расходы на полис в стоимость продукта. «Учитывая, что электроэнергетика — регулируемый вид деятельности, включить все дополнительные издержки и затраты в цену услуг по передаче энергии трудно. Ведь рост тарифа для конечного потребителя ограничен. Следовательно, необходимые средства будут отвлечены из производственных программ», — рассказывает руководитель дирекции производственного контроля и охраны труда Холдинга МРСК Ольга Зуйкова.

Многие компании воспринимают новшество не как страховку на будущее, а как дополнительную финансовую повинность еще и потому, что выплаты по причине катастроф с них давно уже не причитались. «В последние 10 лет на наших предприятиях не произошло ни одного случая предъявления претензий по ущербу, нанесенному третьим лицам в результате аварий или инцидентов на опасных объектах. При этом компенсации пострадавшим работникам в полной мере обеспечивались в соответствии с требованиями закона об обязательном страховании от несчастных случаев на производстве», — пояснили в «Норильском никеле».

Ведь промышленники теперь платят дважды, просто в разные инстанции. Один полис — для покрытия ущерба по несчастным случаям в Фонд социального страхования (ФСС), второй — при авариях на ОПО страховым компаниям. Например, Холдинг МРСК перечисляет в год в ФСС 134 млн рублей. «Учитывая, что компенсационные выплаты ФСС пострадавшим и их семьям составляют ежегодно от 15 млн до 20 млн рублей и примерно 27 млн могут использоваться на мероприятия по охране труда, в социальном ведомстве остаются значительные суммы», — делится мнением г-жа Зуйкова. Всего же на расходы, связанные с опасными объектами, по разным правовым документам, действующим еще с советских времен, бизнесмены тратят 55-60 млрд рублей в год, прикинули в Минэкономразвития.

Тем не менее, если вдруг где-то рванет, нет гарантии, что они могут рассчитывать на все перечисленные ими деньги. Множество факторов дают страховой компании право не платить ни промышленнику, ни сотрудникам заводов, ни другим пострадавшим. Так, новый закон исключает покрытие ущерба окружающей среде, в то время как за рубежом подобные страховки именно на это и идут примерно в половине случаев. Скажем, авария на буровой платформе может привести к разливу нефти, и решать эту проблему собственнику придется за свой счет. Или взять ту катастрофу на Саяно-Шушенской ГЭС. Произойди она сейчас, выплат от страховщиков не было бы — Потому что причиной происшествия стал объект, который, согласно действующей классификации, опасным не является.

Впрочем, даже если произойдет авария, связанная именно с ОПО, случай могут не признать страховым. Например, в прошлом году в Охотском море затонула буровая платформа «Кольская», из 67 человек спасли лишь 14. По новому закону возмещать ущерб тоже пришлось бы силами владельца, поскольку опасный объект ушел под воду не во время работы, а в процессе транспортировки. А вот на «Распадскую» страховщики дали бы денег. Но всего 10 млн рублей — таков лимит выплат для шахт. Делить эту сумму на семьи 91 погибшего — форменное издевательство. Можно ли повысить эффективность нового закона?

Кто в лес, кто по дрова

По расчетам РСПП, за девять месяцев 2012-го страховщики израсходовали на возмещение ущерба около 12 млн рублей. Это меньше 1% от суммы всех страховых сборов. Да, в этом вина и бизнесменов. «Из произошедших за первые полгода 270 аварий на опасных объектах лишь 26 оказались покрыты страховкой. В итоге пока выплаты в десятки раз ниже собранных взносов», — объясняет первый зампредседателя комитета Госдумы по промышленности Владимир Гутенев. Но и на 26 ЧП перечисленных денег мало: один только выброс газа в Сестрорецке обошелся страховщикам в 10-11 млн рублей. Значит, механизм компенсаций буксует?

Предприниматели обвиняют страховые компании: тем якобы невыгодно возвращать деньги. Последние и не скрывают свою заинтересованность. Несколько лет тому назад, в 2004-м, драйвером их рынка стала «автогражданка». Сейчас сборы по этому виду превышают 100 млрд рублей в год. А в 2009-м сектор затормозил, и поэтому закон об ОПО стал одним из самых ожидаемых. Гендиректор «АльфаСтрахования» Владимир Скворцов в прошлом году рассказывал журналу «РБК», что в его отрасли грядут серьезные изменения, она станет ежегодно расти на 15-20% благодаря, не в последнюю очередь, введению обязательного страхования для владельцев ОПО. «Безусловно, страховое сообщество выигрывает от вступления в силу нового закона. Я не буду скрывать, что для нас это возможность расширения рынка», — признает генеральный директор страховой группы «УРАЛСИБ» Сирма Готовац.

Впрочем, искать виновных в некорректном исполнении сырого закона — занятие неконструктивное. Сторонние наблюдатели советуют его доработать. «Думаю, было бы целесообразно разрешить хотя бы частично засчитывать в страховые платежи расходы по повышению безопасности и дополнительной защите опасных объектов. Это снизит вероятность нанесения ущерба», — предлагает адвокат юридической компании «Налоговик» Сергей Литвиненко. Но такие варианты пока не рассматриваются, притом что возможные изменения участники рынка обсуждают. Бизнесмены и регуляторы в рамках «Открытого правительства» готовят поправки в классификацию ОПО, рассчитывают новые тарифы и предлагают провести экспертизу правоприменительной практики. Страховщики, в свою очередь, настаивают на повышении коэффициентов и ужесточении надзора за «уклонистами». То есть пока как всегда: «рак пятится назад, а щука тянет в воду». Договариваться, признавая свои ошибки и учитывая чужие интересы, у нас еще не научились.