Эксперт: эта корпорация — просто форма перераспределения дохода

Весной 2012 года в России началось создание госкорпорации, которая займется развитием Дальнего Востока и Сибири — регионов, которые, несмотря на изобилие природных ресурсов, остаются депрессивными. «Лента.ру» пообщалась с экспертом «на месте» — руководителем Института экономических исследований Дальневосточного отделения РАН Павлом Минакиром, чтобы понять перспективы этого мероприятия.

— Давайте будем исходить из того, что еще точно не известно, как будет выглядеть корпорация — законопроект только готовится. Известно, что она может получить беспрецедентные права и налоговые льготы, а также «иммунитет» от любой власти, кроме президентской. На ваш взгляд, зачем вообще нужно создание такой структуры?

Павел Минакир: Это надо спросить у Путина и Шойгу (он выступил автором идеи — прим. ред.). Я не знаю, какую цель они преследуют. Я другой цели не вижу, кроме централизации и консолидации в руках каких-то выбранных для этого структур доходов от природно-ресурсного потенциала региона. Это мне понятно. Все остальное мне непонятно абсолютно.

— Это может дать какой-то положительный эффект? Для экономики регионов и страны в целом, государственного бюджета?

— Для тех, в чьих руках окажется контроль над ресурсами, эффект, конечно, будет — в виде экспортной ренты, ренты от природных ресурсов и так далее. Что касается бюджета, то надо считать, смотреть, какие льготы будут у этой корпорации, сколько она будет получать из бюджета, на каких условиях, какова возвратность. Будет ли она вообще платить налоги? Пока все это точно не известно.

— Увеличится ли общий выпуск продукции в результате работы этой структуры? Вполне может быть. Но точно так же можно сказать, что если ресурсы эффективные, рентабельные и востребованные на рынке, они будут разрабатываться и добываться без всякой корпорации. Вообще-то, корпорация — просто форма перераспределения дохода.

Бывает, что есть ресурсы, к которым нельзя подступиться, а очень хочется. Тогда можно создать консорциум для их добычи. Так, например, на Сахалинском шельфе работает консорциум международных компаний. Такая же схема используется в Арктике. Там все ясно. А с дальневосточной корпорацией такой ясности нет. Речь же идет не о каком-то определенном ресурсе или об определенном районе вроде долины Теннеси. Нет, в целом Дальний Восток, в целом корпорация. Поэтому конкретно что-то сказать на эту тему почти невозможно. Все эти вопросы пока «литературные». Тут ни расчетов, ни четкого понимания того, что хотят получить в результате.

— В таком случае существует ли во власти или среди ученых это понимание, некая концепция развития Дальнего Востока?

Мы, конечно, разрабатываем подобные концепции. Но они уже давно никого не интересуют, потому что все стратегии для новых ресурсных регионов пишутся в Москве. И для Дальнего Востока такая концепция есть, она очень четкая и последовательно реализуется.

У нее нет официального названия, но экспертное сообщество региона называет ее «концепцией ресурсного транзита». Согласно этой концепции, власть строит в южной зоне Дальнего Востока магистральные транспортные каналы для прокачки ресурсов из Сибири и северных районов на азиатские рынки. А через них мы выходим на новые рынки, создаем сбыт для природных ресурсов и российских производителей.

Южная зона Дальнего Востока превращается в такой своеобразный логистический пояс, который обеспечивает «прокачку» этих ресурсов. Северная зона продолжает добывать новое и старое природное сырье и частично передает его южным регионам для вывоза. Вот концепция. Она начала реализовываться где-то с середины 2000-х годов, особенно плотно — в 2006-2007 годах.

— Давайте вернемся к корпорации. Как, на ваш взгляд, появление крупной госструктуры способно усилить коррупцию в регионе, ослабить конкуренцию?

Коррупцию усиливать уже некуда, она на таком уровне, что живет своей собственной жизнью. Что касается корпорации, то речь идет о крупных месторождениях и о ресурсах, вряд ли структура будет заниматься всякой «мелочевкой». В этой сфере имеет место олигополистическая конкуренция — борьба акул. И акулы уже находятся в игре. А если кого-то и будут выпихивать из этого процесса, то это будет только внутренними разборками акульей стаи.

Но есть и другая опасность. Те, кто впишутся в корпорацию, будут «приобщены к лику святых» и получат преференции независимо от того, работают ли они в самих ресурсных отраслях или связаны как-то со структурой поставок. В результате возникнет ситуация, когда в одной отрасли некоторые экономические агенты будут иметь льготы, а остальные — нет.

Я это называю институциональной дискриминацией, она имеет большой отрицательный эффект. Фактически, такое положение вещей будет разрушать единое экономическое пространство, и ни к чему, кроме неприятностей для экономики регионов, это не приведет.

— Существует мнение, что в развитии регионов важную роль играют местные инициативы. Корпорация — это централизация власти. А насколько возможно развитие именно местных инициатив на Дальнем Востоке в текущей политической ситуации? Был, например, в середине 2000-х в Приморье проект по созданию свободной торговой зоны с Китаем, но он погиб…

Как правило, все эти инициативы, во всяком случае большая часть наиболее важных инициатив, заканчивается на пороге московских министерств. Например, известная проблема Большого Уссурийского острова. Половина его принадлежит Китаю, половина — России. Китайцы свою половину развивают изо всех сил, мост, дороги построили, там все идет по плану.

Хабаровский край, и я в этом принимал участие, делал несколько попыток обосновать нечто подобное на своей половине, возможно, вместе с китайцами. Но, насколько мне известно, реакция Минэкономразвития не то чтобы вялая, а просто никакая. Централизация власти приводит к тому, что без решений «головы» регионы сделать практически ничего не могут — у них нет ресурсов. Кроме того, инициатива наказуема.

В свою очередь, Москва заинтересована только в тех проектах, которые она сама и инициирует. Часто говорят, что если дать полномочия провинциям, они все «растащат» или пустят на имиджевые проекты. Такая опасность есть, но и в Москве она не меньше. Центр создает более чем достаточно имиджевых проектов. Сейчас, чтобы не обжечься на местных инициативах, дуют на воду с такой силой, что замораживают вообще всю деятельность.

Вопрос еще в эффективности инвестиционных решений центра. Та же подготовка к саммиту АТЭС во Владивостоке, по заявлениям властей, должна была улучшить жизнь местного населения — дать рабочие места, создать инфраструктуру. На проект было потрачено более 600 миллиардов рублей. Но отток населения из Приморья в 2010 году только вырос. В чем дело?

Дело в том, что взаимосвязи между миллиардами, которые вкладываются в Приморский край, и мотивацией населения практически нет или она очень слабая. Люди же руководствуются не размерами инвестиций. Население ориентируется на другие критерии — перспективы карьеры, качество жизни, доступность основных важных для них элементов, составляющих это качество. А это в краткосрочном периоде почти не связано с объемами инвестиций в экономику. Вложения дают долгосрочный эффект.

Инвестиции всегда оказывают определенное влияние. И эти инвестиции в двадцать миллиардов долларов тоже, хотя, возможно, не такое, какое могли бы оказать. Ну, возвели во Владивостоке мост на мыс Чуркин, который стоит огромных денег. Давайте предположим, что вместо этого в городе построили систему развязок и скоростных автодорог, сопутствующую инфраструктуру, благоустроили территории. Я думаю, это оказало бы гораздо большее влияние на настроения тех, кто живет во Владивостоке, и на их оценку перспектив.

Есть же очень много альтернатив. Эти средства могли направить на жилье, на общее благоустройство, на коммунальные сети — фантазировать можно долго. Но приняли вот такое решение, а теперь начинают изумляться — как же так, мы столько миллиардов вложили, а люди неблагодарные. А чему люди должны быть благодарны? Не очень понятно.

Это же не крепостное право, когда барин решил больничку построить и все общество должно ему за это лобызать руки. Больничку строить — это обязанность «барина», он за это зарплату получает, и его за это избирают на высокие посты, и льготы дают. Поэтому за это никто никого благодарить не собирается.